Всё происходило с стремительной быстротой. Во дворе шахты появились новые группы рабочих, — десятник по безопасности Форбс, Гарри Огль, кое-кто из администрации, старые шахтёры. Потом явилась полиция, — сержант Роддэм и с ним наряд из двенадцати человек. Гальтон вместе с полицией, десятником и служащими побежал в предохранительную камеру, где Джо Дэвис уже разматывал пожарные шланги. Они вытащили шланги во двор, соединили их с пожарным краном, затем Дэвис включил давление. Шланги, дёргались и отскакивали, и из дюжины прорезов брызнула вода. Кто-то продырявил шланги, приведя их в негодность.

Артур и Армстронг приехали одновременно. Когда позвонил Гальтон, Артур читал у себя в комнате, а Армстронг ложился спать. Оба, придя на рудник, кинулись к группе людей у спасательной камеры. Пламя играло на лицах, то освещая их, то оставляя в тени. Некоторое время они торопливо совещались. Затем Артур побежал в контору к телефону. Но контора была уже в огне.

Наконец, прибыл из Слискэйля пожарный насос, и Кемау наладил шланги. Тонкая струя воды, шипя, брызнула в огонь. Присоединили второй рукав, и полилась вторая струя. Но струи были тонки и слабы. А на руднике больше рукавов не имелось.

События развёртывались все быстрее, и смятение возрастало. Люди метались по двору, ныряя головой вниз среди падающих брёвен и докрасна раскалённых кирпичей. Огонь пожирал все, — дерево, щебень, камень и металл. Время от времени раздавались громкие взрывы, и звук их гремел во всём городе, подобно пушечным выстрелам с моря. На Каупен-стрит сплошной стеной стоял народ — и все глядели, глядели.

Половина площадки над шахтой была уже совершенно разрушена, когда приехал Геддон. Он бежал со станции, проталкиваясь сквозь толпы людей на улицах, на которых от зарева было светло, как днём. В то время как он пытался попасть во двор, мимо со звоном пролетели две пожарные машины из Объединённых копей. Геддон прицепился сзади к последней машине и въехал таким образом во двор «Нептуна».

Силовая станция, спасательная станция, ламповая и насосное отделение — всё сгорело. Свежий ветер раздувал пламя под разрушенным фронтоном конторы. Жара стояла удушающая.

Геддон скинул пиджак и стал помогать только что приехавшим пожарным. Шланг за шлангом посылал мощные струи воды, вздымавшиеся над пылающей площадкой. Среди дыма бурлил пар, образуя в воздухе туманную пелену, которую медленно относило ветром. Взлетели вверх лестницы. Люди бежали, карабкались по ним, кашляли от дыма, обливаясь потом. А ночь шла.

Когда занялась заря, огонь уже не пылал, а только тлел. Холодный серый свет утра осветил ужас разрушения.

Артур, прислонясь к пожарной лестнице, смотрел на обломки надшахтных построек. Вздох вырвался из его груди. Он знал, что внизу дело обстоит ещё хуже. Вдруг он услыхал чей-то крик. Это кричал Геддон.

— Эй, Армстронг! — орал он. — Надо поскорее установить новые насосы.

Армстронг посмотрел на Геддона и пошёл дальше. Он направился к обугленным надшахтным копрам, туда, где стоял Артур у пустой клети. Подойдя, он сказал разбитым голосом:

— Надо бы позаботиться насчёт новых насосов. Надо сейчас же позвонить в Тайнкасл, если это может помочь.

Артур медленно поднял голову. Лоб его почернел, глаза были воспалены от дыма, с лица смотрела полнейшая душевная опустошённость.

— Ради бога, — прошептал он, — ради бога, оставьте меня в покое.

XVI

Несмотря на то, что в его дневнике появились новые старательно составленные «меморандумы» под заголовком «Дальнейшие доказательства в пользу сметы Р по „Нептуну“» и какие-то сложные расчёты, Ричард не вполне разбирался в положении дел. Каждый день около полудня он кое-как добирался до конца лужайки, мимо обнажённого ракитника, и опирался на чистенькую белую калитку, которая вела в поле. Это место, откуда он мог видеть только верхушки копров «Нептуна» и ничего более, он именовал «Наблюдательным постом № 1».

Странно, очень странно; никаких признаков, что копры работают: ни пара, ни дыма. Вращаются ли колеса подъёмников? Невозможно определить даже тогда, когда к окружённым морщинами глазам приставляются, на манер телескопа, сложенные щитком трясущиеся руки, как и полагается на «Наблюдательном посту № 1». Странно, да, очень странно.

Однажды в начале января Баррас вернулся с «Наблюдательного поста № 1», одновременно растерянный и торжествующий: до его сознания смутно дошло, что на руднике, как он и предсказывал, неблагополучно. Торжествовал он, конечно, единственно потому, что предсказание его исполнилось. И теперь те его призовут, призовут тотчас же, немедленно, чтобы он выручил их из беды.

Но, несмотря на триумф, он выглядел дряхлым и больным стариком. Ходил он совсем плохо, и даже тётушка Кэрри находила, что в последнее время бедный Ричард слабо поправляется. И сегодня, на обратном пути через лужайку, он шатался и чуть не упал. Походка его напоминала речь заики: заспешит — и остановится, шагает быстро, все быстрее, вдруг шаги обрываются, словно кто-то подставил ему ногу, и он начинает спотыкаться; после этих внезапных остановок он начинал сначала, совершенно так же, как делает заика, пытаясь произнести нужный слог. Однако, несмотря на все эти трудности, Ричард непременно желал прогуливаться в одиночестве, резко и даже с какой-то подозрительностью отказываясь опереться на руку тёти Кэрри. Это было вполне естественно: ведь им насильно распоряжались, за ним следили, ему угрожали. Ему надо было охранять свои интересы. Должен же человек позаботиться о себе!

Перейдя через лужайку, он уклонился от ласкового и печального взгляда Кэрри, стоявшей в ожидании его у крыльца, и доковылял до французского окна гостиной. В это окно он вошёл, с большим трудом перешагнув через узкий подоконник. Он пошёл в курительную и расположился удобно в кресле, приготовляясь писать. Приготовления эти состояли в том, что он старательно приваливался спиной к креслу, а затем начинал постепенно сползать вниз.

Он писал дрожащими буквами: «Отчёт с наблюдательного поста № 1. 12,5Х3,14. Сегодня опять нет дыма. Плохой знак. Главный обидчик не являлся, но я убеждён, что случилась беда. Со дня на день ожидаю, что меня призовут спасать „Нептун“. Будет ли это? Я всё ещё озабочен присутствием здесь моей дочери Хильды и этого человека — Тисдэйля. Для чего они здесь? Ответ на этот вопрос, может быть, даст ключ к разгадке. Впрочем, сюда часто приезжают и уезжают, особенно со времени исчезновения Энн. Прежде всего я должен себя обезопасить и быть в полной готовности».

Какой-то шум помешал ему, и он сердито поднял глаза. Вошла тётя Кэрри. Кэролайн постоянно приходит; почему она не может оставить его в покое? Он ревниво закрыл свою книжку и съёжился в кресле, сморщенный, сердитый, подозрительный.

— Вы не отдыхали, Ричард?

— Я не нуждаюсь в отдыхе.

— Ну, хорошо, Ричард. — Тётя Кэрри не настаивала. Она посмотрела на него с привычной грустной нежностью. Веки её глаз покраснели и опухли. Сердце тётушки исходило жалостью к Ричарду. Бедный, милый Ричард, ужасно, что он не знает правды. Но, может быть, было бы ещё хуже, если бы он узнал её. Тётя Кэрри и подумать об этом боялась.

— Я хотел у вас спросить, Кэролайн… — тусклый, недоверчивый взгляд засветился игриво и просительно. — Скажите, Кэролайн, что делается в «Нептуне»?

— Да ничего, Ричард, — сказала она с запинкой.

— Я должен оберегать свои интересы, — продолжал Ричард, пуская в ход тонкую хитрость. — Каждый человек должен себя обеспечить, тем более такой преследуемый человек, как я. Понимаете, Кэролайн?..

Мучительная пауза. Тётушка снова умоляюще говорит:

— Вы не думаете, что вам следует теперь немного отдохнуть, Ричард?

Доктор Льюис постоянно настаивал, чтобы Ричард больше лежал, но Ричард не хотел лежать. Тётя Кэрри была убеждена, что если бы Ричард больше отдыхал, это было бы на пользу его бедной голове.

Ричард спросил:

— Зачем приехала Хильда?